(no subject)

Кто ходит в гости по утрам...

Впервые попал на неизвестную мне серию из известной анимационной эпопеи Зденека Миллера Крот и разные вещи и животные. Серия интересна тем, что Крот в ней разговаривает и разговаривает много, что обычно ему не свойственно. Он просит мышь сшить ему штанишки с большими карманами [kalhoty s velkými kapsami]. Как ни странно, но мышь никакого отношения к шитью не имеет и в результате тканб кроил рак, а штаны шила птичка-камышовка.

Ёпрст. А что у нас на улице-то, православные?

Мои воспоминания об Алле Борисовне Пугачевой.

Ещё до моей первой встречи с Борисом Борисовичем Гребенщиковым, я совершал неоднократные попытки познакомиться с гениальной певицей Аллой Борисовной Пугачевой.
На дворе стоял 1980-й год, в славном городе Москве уже закончился двухнедельный коммунизм, связанный с Летними Играми XXII Олимпиады, улетел в небеса надувной «ласковый миша», кончился сок Марли в магазинах, со 101-го километра возвратились в столицу асоциальные элементы, а по прилавкам прошлись полчища саранчи. Вот в такой нелегкой атмосфере, где-то в недрах Краснопресненского района, проходила партийная конференция.
Если кто не помнит, то всякие такие мероприятия гарантировали приобретение неких благ, на ограниченном пространстве. Времена тотального дефицита, в магазинах — шаром покати.
Я не терял надежды на близкое знакомство с Аллой Борисовной Пугачевой и с трепетом ожидал приношения даров, од ним из которых, несомненно, будет аналоговый носитель, в простонародье именуемый грампластинка, продвинутая часть населения именовала данный носитель — диск, с песнями великой Аллы Борисовны Пугачевой.
Вечером, трепетно прижимая к груди целлофановый пакет, еще один дефицит, с некими грампластинками я, плотоядно облизываясь, уединился в своей комнате. При таинственном свете ночника, на свет божий были извлечены: Владимир Семенович Высоцкий, Джо Дассен, ВИА АББА и политически корректный ансамбль Бони-М, тогда еще с Лиз Митчел. И всё!
Я перетряхнул пакет, вывернулдаже его на изнанку, несколько раз выходил из комнаты и возвращался в надежде на чудо. Но вожделенного чуда так и не случилось и тогда я так и не стал обладателем винилового диска Аллы Борисовны Пугачевой.
«Видно не судьба!» — подумал я и на какое-то время погрузился в прослушивание чуждых каждому советскому человеку Эндрю ЛЛойд Уэббера, ВИА Queen, Genesis, славных Golden Earring и «закусывал» это дело альбомом The Wall, несравненной группы Pink Floyd.
Но пока я пребывал в горестях, судьба, видя моё моральное падение и прочие девиации, готовила мне подарок.
В один прекрасный день на мой стол лёг долгожданный диск Аллы Борисовны Пугачевой!
Трясущимися руками я извлек грампластинку из конверта и установил на проигрыватель. Игла аккуратно легла в канавку пластинки и из динамиков послышался такой знакомый всем меломанам треск. И вот полилась песня.
Где-то через 10-15 секунд мне показалось, что тут что-то не так и я переставил, аккуратно переставил иглу на вторую песню, тут хватило меньшего времени и так далее. Короче, как любят писать музыкальные критики: «Альбом я прослушал на одном дыхании»! Говоря по-русски: на всё про всё мне хватило полторы минуты.
«Ну и говно!» — таковым стало решение моего неизощренного музыкального сознания.
С тех пор я и не слушаю великую и талантливую Аллу Борисовну Пугачеву!

Мои воспоминания о Юрии Юлиановиче Шевчуке.

После 1982-го года в СССР, стране развитого социализма, незаметно начались разброд и шатания. Ну а что можно ожидать от страны, где в могилу уронили гроб человека, который этой страной рулил, не приходя в сознание какое-то количество времени, аж 18 лет? Пришедшие за дорогим Леонидом Ильичем соратники по борьбе Юрий Владимирович Андропов, который запомнился мне выпуском водки по 4.70, тут же окрещенной народом «Андроповкой», и Константин Устинович Черненко, который запомнился тем, что во время его правления был расстрелян бывший глава Елисеевского магазина Соколов, покончил с собой бывший министр внутренних дел Н. А. Щёлоков, был предан суду Юрий Чурбанов и еще по-мелочи; как-то тоже не особо стремились «закрутить гайки», а поэтому еще до появления на нашем небосклоне «утёнка с пятнышком» — Михаила Сергеевича Горбачева, как говорится, махровым цветом расцвели такие порождения хаоса, как: панки, хиппи, любера, металлисты, Игорь Тальков и Юрий Юлианович Шевчук.

Юрий Юлианович Шевчук «оглянулся, всё тихо, хвоста, вроде, нет» и так же тихо проник в мою жизнь, как и его гражданственно-патриотическая лирика.

Заливая в себя различные патриотические напитки я с придыханием слушал хриплый голос «агитатора, горлана, главаря», всё это было как-то ново, как-то запретно и неизведанно. Старенький бобинный магнитофон потоком выдавал мне творческие потуги автора большинства песен и единственного бессменного участника группы ДДТ. Песня «Не стреляй» навсегда отпечаталась в моём сердце, а альбом «Периферия», был заслушан до разрывов плёнки Шосткинского объединения «Свема».

Так мы и шли по жизни рука об руку, я и Юрий Юлианович Шевчук, обильно сдабривая вехи нашего пути портвейном, плодово-ягодным и столовым вином, изредка нарушая гармонию мутным пивом из бидончиков и трёхлитровых банок.

Шло время.

Михаил Сергеевич Горбачев с соратниками активно закручивали гайки, одновременно даруя нам свободу мыслей и отнимая горячительные напитки. Казалось, что временам тотальной трезвости не будет конца, как не будет конца и гражданственно-патриотической лирике Юрия Юлиановича Шевчука. Но рано или поздно конец приходит всему.
Я прекрасно видел, как разваливается «великий, могучий Советский Союз» и на каждый свой взгляд я получал очередную порцию бичующих обличительных строк из уст Юрия Юлиановича Шевчука. Постепенно мне это стало надоедать.
Прихожу я в овощной магазин, а там картошка подорожала в два раза и где-то вдалеке, еле слышно голос Юрия Юлиановича Шевчука выводит «это все, что останется после меня...», я в ужасе на улицу, а там вместе с ветром перемен «у нас в деревне были тоже хиппаны» и так везде, куда бы я не пошел.

Невозможность существовать в мире, где любое действие обрастает обличительными строками и привели меня и Юрия Юлиановича Шевчука к болезненному разрыву.
Я об этом не жалею, думаю, что и Юрий Юлианович Шевчук тоже.